Just a little bit. Just a little bitch.
Название: "Могила кицунэ."
Бэта: мой Абарий
Фендом: Bleach
Персонажи, пэйринги: Гин/Рукия, мельком Рукия/Ичиго, Мацумото, Бьякуя.
Жанр: angst
Рейтинг: G
Дисклаймер: все они Кубо-санины.
От автора: посвящается дорогому Гину, которого уже полгода нет с нами.
читать дальше... Ичимару Гина, - Бьякуя прямо смотрел на сестру, задумчиво уставившуюся на стол перед ним.
- Что? - Рукия вздрогнула, будто только что очнулась, и резко подняла глаза на брата. - Простите. Что вы сказали, Нии-сама?
Бьякуя моргнул и, чуть нахмурившись, повторил:
- Ты невнимательна, Рукия. Я говорил, что Готей сейчас находится в пост-военном положении и, хоть враг схвачен и понесет наказание, ситуация у нас не из легких. Много пострадавших лейтенантов и офицеров, дефицит капитанов, сборы Совета 46 и ...
Рукия, отчаянно пытавшаяся запомнить все и вникнуть в суть того, что брат говорил, снова отвлеклась. В голову лез один Куросаки, который вот уже четыре дня лежал в палате Четвертого отряда без сознания. Урахара говорил, что Ичиго потерял свою силу шинигами после того, как победил Айзена, его реацу потерпело сильную нагрузку, и ему нужно время, чтобы стабилизироваться. Рукия не беспокоилась за его жизнь, она знала, что Куросаки выкарабкается. Но вдоль спины пробегал холодок каждый раз, как только она вспоминала о том, что он больше не сможет быть шинигами.
Она должна радоваться, ведь тогда Ичиго вернется к нормальной жизни, которую он потерял по её вине. Но внутри неё что-то предательски болело и стонало от этих мыслей. Хотелось заплакать, но было стыдно за свое поведение: за то, что она так противится счастью другого человека, своего друга, своего...
- ... В связи со случившимися событиями совет Готей-13 решил принести последние почести, и его похоронили как шинигами на капитанском кладбище, - Кучики продолжал.
- Кого? - Рукия снова включилась в разговор, внезапно услышав неприятные слова.
Бьякуя остановился и внимательно посмотрел на сестру.
- Рукия, ты меня слышишь? Я говорил, что два дня назад был похоронен бывший предатель, но оправдавший свое имя шинигами - Ичимару Гин.
Рукия снова вздрогнула, но уже поняв смысл сказанного:
- И-Ичимару Гин?
-Да. По настоянию капитана Хитсугаи Тоширо. Решение было принято тяжело, но его оправдали.
И Рукия вспомнила. Последние дни для неё были словно в тумане: она носилась от капитана к брату, от отряда к отряду, в свободное время забегая в Четвертый проведать Ичиго, а затем, сменив повязки, снова куда-то бежала. Она совсем забыла про события, случившиеся недавно, но сейчас она ясно вспомнила рассказ Ренджи, который перехватил её во время обеда.
Только от него она узнавала, в каком состоянии остальные и как проходил бой в Каракуре. И позавчера он рассказал о том, что случилось с бывшим капитаном Третьего отряда. Но впопыхах Рукия услышала только о его сопротивлении Айзену и о принятии решения о дальнейшей участи предателя. Она с недоверчивостью отнеслась к этому и надеялась, что тот получит по заслугам.
Но она не знала, что Ичимару мертв.
- Гин мертв? - внутри что-то сломалось.
- Да. Ты не знала? Он умер от потери крови, раненный Айзеном Соске. В Серейтей его доставила Мацумото-фукутайчо.
- Два дня назад?
- Он был похоронен, а погиб на месте. - Бьякуя напрягся, заметив, как побледнело лицо сестры.
Рукия молчала, пытаясь переварить повергшую её в шок информацию. "Гин. Каракура. Кровь. Мертв. Ледяной смех. Слезы на прекрасном лице Рангику-сан. Белая кожа, тонкие пальцы, забирающиеся в густые волосы. Худой силуэт. Эта чертова улыбка". И всего этого нет, только чуть нахмуренное лицо брата, внимательно смотрящего на неё.
- Нии-сама, ты веришь? - голос её чуть хрипел. - Ты веришь, что он так сделал, что он вернулся? Что...
- Да. - Бьякуя прервал её лепет. - Я дал согласие на его упокоение. Я верю в показания Мацумото-фукутайчо.
- Он... он...
- Но я не верю, что он сделал это ради Готея. Скорее всего, он преследовал свои личные цели. Ичимару Гин - очень своеобразный человек, но это не отменяет того, что он в своё время был блестящим капитаном и приносил пользу Серейтею. И, в конце концов, оказал сопротивление врагу.
Рукия отчаянно смотрела на брата. Его слова противоречили всему. Всему, что она думала об этом человеке.
Она ненавидела его каждой клеточкой своего тела, он был ей противен. Его сладко-протяжный голос, щелки глаз, тонкие губы на бледном лице, всегда растянутые в мерзко-приторной улыбке. Он напоминал ей змею. Она пугалась каждого его действия, он вызывал у неё крики боли и страха по ночам. Он дал ей надежду на жизнь, а потом так легко её разрушил. Он чуть не убил её на Соукиоку. Но почему же? Почему, когда она услышала, что он мертв, почему внутри что-то хрустнуло? Почему горечь переполняла её?
- Все в порядке, Рукия? - Кучики старший чуть дернул рукой, останавливая себя, наверно, в попытке взять сестру за руку.
- Да, Нии-сама, - Рукия закусила губу и отвела взгляд в сторону. - Его похоронили там же, где и Каена-доно?
В её голосе звучало осуждение.
- Да. Кладбище погибшим капитанам.
- Ясно, - Рукия поднялась на ноги. - Я могу идти, Нии-сама?
Бьякуя кивнул, не смотря на неё.
- Передай рапорт Укитакэ.
- Есть.
Кучики вышла из комнаты, крепко сжав кулаки.
- В саду расцвели розы, Рукия, - послышалось вслед.
***
После того, как её привел в чувство сам командир отряда, у которого здоровье оставляло желать лучшего, Рукия, протестуя и отговариваясь, была отправлена в поместье Кучики. Там специально проследили, чтобы она легла отдохнуть. Но уже через полчаса, будучи, наконец, освобожденной от надзора, она потихоньку ушла из дома и отправилась вдаль от Серейтея к кладбищу, где покоились погибшие шинигами. Но, уже приближаясь к нему, завидев первые надгробные плиты, сердце её застучало сильнее от волнения, и она крепко сжала в руках четыре прекрасные белые розы.
Кладбище было большим, куда ни глянь - огромное множество практически одинаковых плит, на которых были выточены имена. Много имен. То были обычные шинигами, отважно отдавшие в бою свои жизни. А на зеленом, чуть возвышавшемся над другими, холме имели место упокоения лейтенанты и капитаны Готея.
Рукия была на этом кладбище всего лишь раз: на следующий день после того, как клан Шиба по просьбе Укитакэ-сана похоронил там Каена-доно. Она весь этот день простояла на коленях перед плитой, то вздрагивая от всхлипывания, то содрогаясь от истерического плача, каждый раз повторяя слова извинения. После она просто не смогла туда приходить, всегда останавливаясь на полпути. И вот теперь она снова шла, шла навестить Каена-доно. Но его ли одного?
Поднимаясь на холм, Рукия заметила, что в противоположной стороне от знакомой могилы кто-то сидел у плиты.
Легкий ветерок раздувал красивые рыжевато-золотистые волосы на опущенной вниз голове, точеная фигура сгорбилась. Мацумото Рангику чуть подрагивала, доливая в опустевшую чашу саке. Рукия остановилась, не решаясь подойти. Рангику почувствовала её присутствие, но не обернулась, а медленно осушила чашу и закрыла лицо рукой. Кучики стыдливо отвела взгляд и двинулась в другую сторону. Она подошла к плите Каена и замерла, уставившись на него пустым взглядом. Она чувствовала себя не комфортно из-за Рангику-сан и из-за того, что не знала, что теперь делать, что говорить. Кучики думала, что придет к нему и начнет снова извинятся, но теперь уже за то, что столько лет не навещала его, будет рассказывать ему: о том, как Куукаку-сан простила её и теперь ей легче; о своих приключениях, о новых друзьях, об Ичиго - обо всем. Но сейчас она чувствовала какую-то опустошенность, стоя перед ним. Другие мысли лезли в её голову, совсем не о нем.
А в то время Рангику поднялась, что-то прошептала и повернула лицо в сторону, боковым зрением замечая Рукию. Женщина ненадолго замерла и исчезла в сюмпо. Рукия стояла спиной, но почувствовала, что та удалилась. Девушка так и замерла, не двигаясь, прислушиваясь к шороху травы. Затем она обернулась и жадно стала рассматривать то место, где недавно исчезла Мацумото. Там был он. Но не страх от осознания его присутствия охватил её, а наоборот невероятная тяга. Её как магнитом тянуло туда. Так она металась долгое время, останавливаемая боязнью, что её кто-нибудь увидит, что Рангику-сан вернется назад, да и ей было совестно за то, что она так ничего и не сказала Каену.
- Извините меня, Каен-доно! - Кучики поклонилась перед могилой погибшего лейтенанта. А затем развернулась и пошла в другую сторону. С каждым шагом сердце все быстрее и громче начинало стучать в груди. Вот она уже видит эту плиту, белеющую на траве, казалось, что она выделяется из всех. Глаза впивались в иероглифы. Шаг, два, три и ...
"Ичимару Гин".
Дрожь скользнула по телу, ладони вспотели. Все как раньше: все те же чувства она испытывала, когда он подходил разговаривать с братом. Но внезапно глаза защипало, а в груди разлилось какое-то неприятное, горячее и горькое чувство.
"Что со мной? - в ужасе подумала Рукия, закусывая губу, сдерживая себя. - Неужели мне его жалко? Эту сволочь, эту змею, который… который…" Но как бы сильно она не сжимала руки, не закусывала до крови губы, - слезы солеными дорожками заструились из глаз. Рукия издала жалкий всхлип. Ветер раздувал её волосы, прохладой скользя по шее и ушам, как его сладко-приторная речь, солнце пригревало макушку, словно он опять положил ей ладонь на голову. Погода как будто издевалась над ней, будто он сам снова издевался над ней.
"Его больше нет. Никто о нем даже и не вспомнит. Только, наверное, Рангику-сан будет приходить к нему, да и та со временем о нем забудет, увлекаясь вечерами саке и другими лейтенантами. Может Кира-фукутайчо почтит иногда память капитана, и больше никто. Никому ты был не нужен, Гин. Руконгайское отрепье, предавшее Готей, ты оставил этот мир незаметным. Что же тебе нужно было от меня? Зачем ты впился своими когтями мне в сердце и не отпускаешь? Неужели и после смерти ты будешь продолжать меня мучить?"
"Да, Рукия-чан!" - сказал бы он, развернулся и медленно отчалил, качая головой и мурлыкая себе что-нибудь под нос, оставив её в замешательстве, пронизанную страхом.
Рукия опустила голову, и слезы стали капать на сочную зеленую траву. А затем она опустилась на корточки и положила белоснежные розы у плиты. Она выбрала их, не задумываясь, как только увидела. Бледные, как его кожа, как капитанское хаори, как сверкающие снежинки, падающие на Руконгайские поля в ледяные зимы. Он оставил в её сердце рваную рану, наскоро зализанную пристальными взглядами, вечерними приглашениями на чай и горячим дыханием у щеки.
- Покойся с миром, кицунэ, - она приложила ладонь к камню. - Уж я тебя никогда не забуду.
Бэта: мой Абарий
Фендом: Bleach
Персонажи, пэйринги: Гин/Рукия, мельком Рукия/Ичиго, Мацумото, Бьякуя.
Жанр: angst
Рейтинг: G
Дисклаймер: все они Кубо-санины.
От автора: посвящается дорогому Гину, которого уже полгода нет с нами.
читать дальше... Ичимару Гина, - Бьякуя прямо смотрел на сестру, задумчиво уставившуюся на стол перед ним.
- Что? - Рукия вздрогнула, будто только что очнулась, и резко подняла глаза на брата. - Простите. Что вы сказали, Нии-сама?
Бьякуя моргнул и, чуть нахмурившись, повторил:
- Ты невнимательна, Рукия. Я говорил, что Готей сейчас находится в пост-военном положении и, хоть враг схвачен и понесет наказание, ситуация у нас не из легких. Много пострадавших лейтенантов и офицеров, дефицит капитанов, сборы Совета 46 и ...
Рукия, отчаянно пытавшаяся запомнить все и вникнуть в суть того, что брат говорил, снова отвлеклась. В голову лез один Куросаки, который вот уже четыре дня лежал в палате Четвертого отряда без сознания. Урахара говорил, что Ичиго потерял свою силу шинигами после того, как победил Айзена, его реацу потерпело сильную нагрузку, и ему нужно время, чтобы стабилизироваться. Рукия не беспокоилась за его жизнь, она знала, что Куросаки выкарабкается. Но вдоль спины пробегал холодок каждый раз, как только она вспоминала о том, что он больше не сможет быть шинигами.
Она должна радоваться, ведь тогда Ичиго вернется к нормальной жизни, которую он потерял по её вине. Но внутри неё что-то предательски болело и стонало от этих мыслей. Хотелось заплакать, но было стыдно за свое поведение: за то, что она так противится счастью другого человека, своего друга, своего...
- ... В связи со случившимися событиями совет Готей-13 решил принести последние почести, и его похоронили как шинигами на капитанском кладбище, - Кучики продолжал.
- Кого? - Рукия снова включилась в разговор, внезапно услышав неприятные слова.
Бьякуя остановился и внимательно посмотрел на сестру.
- Рукия, ты меня слышишь? Я говорил, что два дня назад был похоронен бывший предатель, но оправдавший свое имя шинигами - Ичимару Гин.
Рукия снова вздрогнула, но уже поняв смысл сказанного:
- И-Ичимару Гин?
-Да. По настоянию капитана Хитсугаи Тоширо. Решение было принято тяжело, но его оправдали.
И Рукия вспомнила. Последние дни для неё были словно в тумане: она носилась от капитана к брату, от отряда к отряду, в свободное время забегая в Четвертый проведать Ичиго, а затем, сменив повязки, снова куда-то бежала. Она совсем забыла про события, случившиеся недавно, но сейчас она ясно вспомнила рассказ Ренджи, который перехватил её во время обеда.
Только от него она узнавала, в каком состоянии остальные и как проходил бой в Каракуре. И позавчера он рассказал о том, что случилось с бывшим капитаном Третьего отряда. Но впопыхах Рукия услышала только о его сопротивлении Айзену и о принятии решения о дальнейшей участи предателя. Она с недоверчивостью отнеслась к этому и надеялась, что тот получит по заслугам.
Но она не знала, что Ичимару мертв.
- Гин мертв? - внутри что-то сломалось.
- Да. Ты не знала? Он умер от потери крови, раненный Айзеном Соске. В Серейтей его доставила Мацумото-фукутайчо.
- Два дня назад?
- Он был похоронен, а погиб на месте. - Бьякуя напрягся, заметив, как побледнело лицо сестры.
Рукия молчала, пытаясь переварить повергшую её в шок информацию. "Гин. Каракура. Кровь. Мертв. Ледяной смех. Слезы на прекрасном лице Рангику-сан. Белая кожа, тонкие пальцы, забирающиеся в густые волосы. Худой силуэт. Эта чертова улыбка". И всего этого нет, только чуть нахмуренное лицо брата, внимательно смотрящего на неё.
- Нии-сама, ты веришь? - голос её чуть хрипел. - Ты веришь, что он так сделал, что он вернулся? Что...
- Да. - Бьякуя прервал её лепет. - Я дал согласие на его упокоение. Я верю в показания Мацумото-фукутайчо.
- Он... он...
- Но я не верю, что он сделал это ради Готея. Скорее всего, он преследовал свои личные цели. Ичимару Гин - очень своеобразный человек, но это не отменяет того, что он в своё время был блестящим капитаном и приносил пользу Серейтею. И, в конце концов, оказал сопротивление врагу.
Рукия отчаянно смотрела на брата. Его слова противоречили всему. Всему, что она думала об этом человеке.
Она ненавидела его каждой клеточкой своего тела, он был ей противен. Его сладко-протяжный голос, щелки глаз, тонкие губы на бледном лице, всегда растянутые в мерзко-приторной улыбке. Он напоминал ей змею. Она пугалась каждого его действия, он вызывал у неё крики боли и страха по ночам. Он дал ей надежду на жизнь, а потом так легко её разрушил. Он чуть не убил её на Соукиоку. Но почему же? Почему, когда она услышала, что он мертв, почему внутри что-то хрустнуло? Почему горечь переполняла её?
- Все в порядке, Рукия? - Кучики старший чуть дернул рукой, останавливая себя, наверно, в попытке взять сестру за руку.
- Да, Нии-сама, - Рукия закусила губу и отвела взгляд в сторону. - Его похоронили там же, где и Каена-доно?
В её голосе звучало осуждение.
- Да. Кладбище погибшим капитанам.
- Ясно, - Рукия поднялась на ноги. - Я могу идти, Нии-сама?
Бьякуя кивнул, не смотря на неё.
- Передай рапорт Укитакэ.
- Есть.
Кучики вышла из комнаты, крепко сжав кулаки.
- В саду расцвели розы, Рукия, - послышалось вслед.
***
После того, как её привел в чувство сам командир отряда, у которого здоровье оставляло желать лучшего, Рукия, протестуя и отговариваясь, была отправлена в поместье Кучики. Там специально проследили, чтобы она легла отдохнуть. Но уже через полчаса, будучи, наконец, освобожденной от надзора, она потихоньку ушла из дома и отправилась вдаль от Серейтея к кладбищу, где покоились погибшие шинигами. Но, уже приближаясь к нему, завидев первые надгробные плиты, сердце её застучало сильнее от волнения, и она крепко сжала в руках четыре прекрасные белые розы.
Кладбище было большим, куда ни глянь - огромное множество практически одинаковых плит, на которых были выточены имена. Много имен. То были обычные шинигами, отважно отдавшие в бою свои жизни. А на зеленом, чуть возвышавшемся над другими, холме имели место упокоения лейтенанты и капитаны Готея.
Рукия была на этом кладбище всего лишь раз: на следующий день после того, как клан Шиба по просьбе Укитакэ-сана похоронил там Каена-доно. Она весь этот день простояла на коленях перед плитой, то вздрагивая от всхлипывания, то содрогаясь от истерического плача, каждый раз повторяя слова извинения. После она просто не смогла туда приходить, всегда останавливаясь на полпути. И вот теперь она снова шла, шла навестить Каена-доно. Но его ли одного?
Поднимаясь на холм, Рукия заметила, что в противоположной стороне от знакомой могилы кто-то сидел у плиты.
Легкий ветерок раздувал красивые рыжевато-золотистые волосы на опущенной вниз голове, точеная фигура сгорбилась. Мацумото Рангику чуть подрагивала, доливая в опустевшую чашу саке. Рукия остановилась, не решаясь подойти. Рангику почувствовала её присутствие, но не обернулась, а медленно осушила чашу и закрыла лицо рукой. Кучики стыдливо отвела взгляд и двинулась в другую сторону. Она подошла к плите Каена и замерла, уставившись на него пустым взглядом. Она чувствовала себя не комфортно из-за Рангику-сан и из-за того, что не знала, что теперь делать, что говорить. Кучики думала, что придет к нему и начнет снова извинятся, но теперь уже за то, что столько лет не навещала его, будет рассказывать ему: о том, как Куукаку-сан простила её и теперь ей легче; о своих приключениях, о новых друзьях, об Ичиго - обо всем. Но сейчас она чувствовала какую-то опустошенность, стоя перед ним. Другие мысли лезли в её голову, совсем не о нем.
А в то время Рангику поднялась, что-то прошептала и повернула лицо в сторону, боковым зрением замечая Рукию. Женщина ненадолго замерла и исчезла в сюмпо. Рукия стояла спиной, но почувствовала, что та удалилась. Девушка так и замерла, не двигаясь, прислушиваясь к шороху травы. Затем она обернулась и жадно стала рассматривать то место, где недавно исчезла Мацумото. Там был он. Но не страх от осознания его присутствия охватил её, а наоборот невероятная тяга. Её как магнитом тянуло туда. Так она металась долгое время, останавливаемая боязнью, что её кто-нибудь увидит, что Рангику-сан вернется назад, да и ей было совестно за то, что она так ничего и не сказала Каену.
- Извините меня, Каен-доно! - Кучики поклонилась перед могилой погибшего лейтенанта. А затем развернулась и пошла в другую сторону. С каждым шагом сердце все быстрее и громче начинало стучать в груди. Вот она уже видит эту плиту, белеющую на траве, казалось, что она выделяется из всех. Глаза впивались в иероглифы. Шаг, два, три и ...
"Ичимару Гин".
Дрожь скользнула по телу, ладони вспотели. Все как раньше: все те же чувства она испытывала, когда он подходил разговаривать с братом. Но внезапно глаза защипало, а в груди разлилось какое-то неприятное, горячее и горькое чувство.
"Что со мной? - в ужасе подумала Рукия, закусывая губу, сдерживая себя. - Неужели мне его жалко? Эту сволочь, эту змею, который… который…" Но как бы сильно она не сжимала руки, не закусывала до крови губы, - слезы солеными дорожками заструились из глаз. Рукия издала жалкий всхлип. Ветер раздувал её волосы, прохладой скользя по шее и ушам, как его сладко-приторная речь, солнце пригревало макушку, словно он опять положил ей ладонь на голову. Погода как будто издевалась над ней, будто он сам снова издевался над ней.
"Его больше нет. Никто о нем даже и не вспомнит. Только, наверное, Рангику-сан будет приходить к нему, да и та со временем о нем забудет, увлекаясь вечерами саке и другими лейтенантами. Может Кира-фукутайчо почтит иногда память капитана, и больше никто. Никому ты был не нужен, Гин. Руконгайское отрепье, предавшее Готей, ты оставил этот мир незаметным. Что же тебе нужно было от меня? Зачем ты впился своими когтями мне в сердце и не отпускаешь? Неужели и после смерти ты будешь продолжать меня мучить?"
"Да, Рукия-чан!" - сказал бы он, развернулся и медленно отчалил, качая головой и мурлыкая себе что-нибудь под нос, оставив её в замешательстве, пронизанную страхом.
Рукия опустила голову, и слезы стали капать на сочную зеленую траву. А затем она опустилась на корточки и положила белоснежные розы у плиты. Она выбрала их, не задумываясь, как только увидела. Бледные, как его кожа, как капитанское хаори, как сверкающие снежинки, падающие на Руконгайские поля в ледяные зимы. Он оставил в её сердце рваную рану, наскоро зализанную пристальными взглядами, вечерними приглашениями на чай и горячим дыханием у щеки.
- Покойся с миром, кицунэ, - она приложила ладонь к камню. - Уж я тебя никогда не забуду.
@музыка: Shiro Sagisu - Compassion
